Ученые, которые защищают интеллектуальную интерпретацию, полагают, что мифология передает определенный тип знаний, объясняющих природные и социальные явления. По их мнению, в период до того, как наука стала популярной, мифы заменили рациональное знание фантастическими продуктами. В этой интерпретации мифология — это лженаука , которая объясняет явления природы, как правило, в сочетании с магией , понимаемой как псевдотехника, которая компенсирует практические навыки воображаемой технологией.
Эта интерпретация родилась в древние времена и была разработана учеными Просвещения. Это было основой антропологических исследований XIX века, прежде всего работ шотландского антрополога Джеймса Джорджа Фрейзера. Фрэзер в монументальной монографии « Золотой сук » ( Golden Bough ) пришел к выводу, что генезис мифологии следует рассматривать в олицетворении божеств сил природы (солнца, бури, молнии), а также ряда аграрных классов. На этой основе он построил теорию, согласно которой мифология является объяснением сил природы и в то же время очарованием природных явлений с помощью магии.
Отсутствие прямой связи между многими мифами и природными или социальными явлениями было объяснено Фрэзером тем фактом, что наряду с социальным развитием в мифологии усиливается тенденция к гуманизации божеств, которые изначально олицетворяли силы природы. Согласно Фрэзеру, чем больше мифология становится антропоморфной, тем больше пропасть начинает отделять ее от ее первоначальных функций, в то время как старые мифы все еще функционируют в части общества, поэтому часто в одной мифологии один и тот же природный или социальный феномен представлен разными существами. Так что же делать мифологии, когда она приходит с двумя отдельными воплощениями одного и того же элемента? Как регулировать отношения между ними и найти место для обоих в системе мифологии? (…) Поскольку элемент был создан старым духом и возрожден новым, последний, как душа элемента, также обязан своим существованием первому. Таким образом, отношение старого духа к новому будет отношением создателя к сотворенному произведению, то есть в мифологии отношение родителя к ребенку, и если оба духа — женщины, то это будут отношения матери и дочери, — утверждал Фрейзер.
В 20-м веке интеллектуальная интерпретация приобрела новую форму в работе Клода Леви-Стросса и его последователей, называемых структуралистами . Согласно этой школе, мифология должна быть разбита на мелкие фрагменты и вновь собрана в новый, значимый порядок. Благодаря этому можно обнаружить скрытую структуру мифологии, о которой люди не знают мифов, и которая предоставляет интеллектуальные инструменты для классификации и объяснения природных и социальных явлений. Как говорит Леви-Стросс: логика мифического мышления кажется нам такой же требовательной, как и логика, на которой основано позитивное мышление, и фактически мало чем отличается от нее. Ибо разница не столько в качестве умственных операций, сколько в природе вещей, к которым эти операции относятся. (…) Возможно, однажды мы обнаружим, что одна и та же логика работает в мифическом мышлении и научном мышлении, и что человек всегда думал хорошо.
По мнению структуралистов, мифология предоставляет инструменты для организации видения мира путем введения четких различий между элементами, а также предоставляет логическую модель для разрешения противоречий. Это относится в первую очередь к социальным явлениям, в меньшей степени к естественным. Например, в мифологии можно найти основные природные, социальные или семейные законы, действующие в данном сообществе, а также принципы социального сосуществования и применимые табу.
По мнению сторонников интеллектуальной интерпретации, в истории человечества мифология является этапом обучения и интеллектуального упорядочения реальности. Это была самая старая, всеобъемлющая теория, объясняющая явления природы и общества. Она предшествовала современной науке, которая является следующим этапом интеллектуального развития человечества, потому что, как отметил Фрэзер: подобно тому, как наука заняла место своих предшественников, так и в будущем она может быть заменена более совершенной гипотезой, возможно, вытекающей из совершенно другого взгляда на феномен, который наш поколение не может даже вообразить